Транзитный маршрут.

- ...Иль звёзд небесное тепло,
иль холод космоса -
- оставил...

Сегодня со мной случилось невероятное…

Думаю, что напишу не столь много. Всё определяется внутренней энергией. А её дают не столь много. Главное, следовать раз и навсегда установленным правилам. Говорить столько, сколько тебе определено, а лишнее-приоритет тех, кто дает право тебе говорить вообще.

И так, вечер. 20 января этого года, а может быть сто лет назад или сто лет спустя. Точная дата здесь неуместна, так же как ссылки на конкретные лица или события. Что это? Испуг, желание сохранить самого себя или создать кисею завесы между реальностью и фантасмагорией жизни. Кто судья, кто может рассудить? А, что было и что могло случиться впредь, не нарушая существа жития. Всё может быть, чего и не могло случиться. А что могло случиться с обывателем? Весь мир размерен до его рождения. Всё до деталей определено от слёз до смеха гомерического. Всё знать бы до конца, то не было б и смысла слоняться из угла в угол.

Всё так уж можно рассуждать, коль не вспышка настроения, порой крутящая всё вокруг. Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать в предыстории, хотя сказать не всё удалось. Всю жизнь не закатаешь в консервную банку, и срезать в отход, не втиснувшуюся в объём сосуда, изготовленного специально для этого сюжета. А где же жизнь? А может быть и есть жизнь та, которую не втолкал в сосуд и размазал по краям, небрежно смахивая, пёстрой тряпкой.

Всё, стоп! Курит сигара, остывший кофе прощальный поцелуй шлёт с краёв стакана. Как жаль, что пересказать всё желаемое не знаю как. Не дано впитать мироздание! Крещенье не для нас. Как будто мы с другой планеты. А может быть мы и с неё. Уж поздний вечер слегка налёг на серый город с тысячью огней. Хотя не скажешь, что проспект запален, как того хотелось. Чуть-чуть и видно, а, впрочем, и не разберёшь где что, а, где и ничего. Вокруг спокойно - тихо, как будто звёзды родились. Потом уж ночь настала, а вечер будто родился, нет конца тому и края.

Мгла налегла тяжёлой спиною. Как будто можно жить свободно, лично. Ан нет! Под скрученной рукой такая тяжесть, что можно только пожалеть о той свободе молодости или мгновениях жития. А вот как не чувствуешь ни лёгкости, ни свободы, то будто в нормальном состоянии. Иначе что-то нужно. А, коль потребь какая, то и реакция на неё.

Всё, кончено! Тихо! Спокойно шествую к означенной остановке.

Вечер удивительный. Тишина, покой, благоденствие. Пары жмутся вместе, компании балагурят нарочито громко. Одиночкам удел коротать на одной ноге. Автобусов нет в полночь. Кто с грустью глядит на асфальт, а кому продленье счастья, хоть и мгновенье, но включает вечность. Все такси с зелёным мчат завихря свет.

Ба! Что там всё-таки происходит? А может всё на все лады? Кому дано, так тяжело ждать, тот ожидает грустно, а тем, что весело кричать, ещё продлят мгновенье. Миг вечности прекрасен - всё в ритме, каждый у себя, нет, нет, выскочить нельзя. Всё вдруг вздыбится и возмутится противоречием, предсказанным событием.

Мир расстелился, как бы, на земле, когда глаза опущены. А если вдруг вспорхнут очами лунными на небеса седые? Как быть? Как опустить себя на небе и земле? Себя, в одно, единое ощущение?

И вот уж ночь темна. На горизонте тихо светит блеклый свет фонарей. Всюду люди, машины, движенье. Можно поклясться, всё что происходит, но не со мной. Слышу разговор мальчика с отцом, двух подруг, подвыпившей компании. Ларьки, киоски, фонари, дома со светящимися окнами. Впрочем, всё как всегда, не считая праздничного дня. Грустно стою на остановке в ожидании попутного транспорта. В эту сторону, думаю, не только повезло, а как-то всё получилось удачно. Не успел подойти к остановке, как откуда ни возьмись, красивый емкий автобус плавно подкатил к платформе. Вспоминаю, прыгнул на подножку не первый. Оказавшись в салоне, почувствовал некоторую неловкость, так как никто не пробивал талоны. Какая-то сила заставила меня вынуть талон и пробить его в компостере. Но всё это происходило под впечатлением, что этого можно было и не делать.

Дизель мощно взревел. Вспоминая происходящее, присмотрелся бы к деталям. Но тогда всё было как обычно. Необычно было пространство и время. Автобус рванул с места в карьер. Мощно взревели двигатели, их дыхание и сила пронзили пассажиров. Скорость была на пределе возможного (по узким, скользким улочкам). Всё получалось у этой машины - скорость, манёвренность, сигналы светофора, уступчивость пешеходов. Словом, всё сопутствовало натиску, скорости и невероятной одержимости.

Временами водитель четко извещал о предстоящей остановке, но всё это после того как ты вдруг вспоминал об этом. Размышления пришли позже. Пока мощная машина мчала с остановками и манёврами по избитым улочкам уездного города. Вот уж незадача. Быстрые перевозки требуют реверса с соответствующими колебаниями, а соответственно и дискомфортом. Некоторые ворчали, но только для порядка.

А машина мчит в будущее, оставляя вчера в завтром. Кто мог подумать, что к этому можно вернуться несколько часов спустя. Ан нет, что происходит вчера, сегодня непременно подтвердит сужденьем существо земли и неба первозданность. Все можно и не вспомнить, коль то, что произошло потом. Нет, все было как все те дни назад. И ночь, и дом и чувства в никуда.  Но, тут скосив часть перекрестка, вдруг осенил себя красавец автобус. Номера не было, хотя маршрут привычный. Ступив в полупустой салон, почувствовал некоторую неловкость. Автобус как автобус, а в нутрии какое-то ощущение необычности.

Мне казалось на остановке кроме меня вошли еще несколько человек. Но странным образом, оказавшись в салоне, все превратились мгновенно в пассажиров, которые уже давно здесь ехали. Никто не пробивал талоны. Не рассаживался по свободным местам. Они застыли на полпути, на мой взгляд, чувствовали себя на своем месте. Как будто кто-то не видимой рукой завел их в салон и расставил в том порядке, какой подразумевался до их прихода.

Ба! Все было как всегда, но чувствовалась какая-то натянутость или если хотите неестественность. Это было потом, всполохи памяти, а пока было естество. Сидящие в салоне, не проявляли ни какого интереса к происходящему вокруг. Такое ощущение. Что им вообще нет дела до происходящего вокруг. Казалось странным, что люди сидят и не обращают внимания не только на входящих, но и на то, что происходит за окном. Окинув взглядом сидящих, оказалось, что они не только не интересуются происходящим, но и не ощущают самих себя. Потому как натянутость в позах и полное согласие с движением автобуса позволяет предположить какое-то единство машины и его содержания.

Но это потом, а пока мысли о том, что следует пробить талон, не прозевать свою остановку и прочее, заставили меня быть больше занятым собой, чем обитателями салона. Никто не входит и не выходит. Хотя автобус проворно проскакивает пролеты и останавливается в условленном месте.

Когда моя остановка была следующей, как обычно продвинулся к передней площадке, чтобы водитель мог видеть меня. Взгляд скользнул по спинам сидящих пассажиров и зеркалу водителя. Удалось запомнить отчужденность сидящих, пустое зеркало в кабине водителя. Это меня, как-то озадачило, но сразу не вызвало реакции.

Автобус перед тем останавливался регулярно на каждой остановке, вдруг помчался как экспресс. Должной реакции не было у пассажиров, лишь мне пришлось заволноваться. Где следующая станция этого маршрута. Все хранили молчание. Водитель или сама машина выжимала все возможное из двигателя. Чувство единства всего организма машины были налицо. Скорость, маневренность, управляемая сила и красота формы - все находилось в полной гармонии.

Проскочив два, три пролета автобус резко причалил  к остановке. Единственно сошедшим пассажиром был - я. Оказавшись на земле, лихорадочно стал соображать, как автобус того  маршрута мог попасть в этот район. А если он спец маршрут, то, как он мог оказаться там, где он меня взял? Мысли растекались облаком, а память собирала обломки разбитых событий, и чем больше вспоминал странный автобус и его пассажиров, тем тревожнее становилось мне. Автобус был…

Спустя пятнадцать лет я перечитал написанное ранее, и вновь холодок легкой волной пробежал по моей спине.  Я смутно помню описанные мною события той ночи, но ощущения какого-то таинства окутавшего события того времени не покидало меня, когда я хоть как - то вспоминал этот случай.

Можно было поставить точку и больше не обсуждать те чувства, которые тебя потрясли до глубины души. Но желание как-то объяснить происходящее возвращает подсознание, к какому- то действию.

То желание как потребление наркотика или если хотите, какого-то возбуждающего средства, которое дает возможность перешагнуть свое обыденное - Я и углубиться в потаенные места своего сознания. Постоянно смешивая прошлое и настоящее, и стремясь увидать, нет, нет - ощутить, что- то новое еще не изведанное тобой. Это то к чему тебе хотелось бы прикоснуться, но страх твоего установившегося  Я, не позволяет тебе это сделать. Ибо каждый шаг в неизведанное, влечет за собой бурю эмоций, которые не всегда могут прийтись ко двору.

И это постоянное желание шагнуть куда - то еще изведать неизведанное всегда влечет за собой страх. Страх перед самим собой, что ты уже никогда не будешь тем, кем ты есть сегодня. Сегодня и вчера, вчера и завтра, ах, если б за этим всем была только смена декораций, в которой ты существуешь.

Внешняя среда заставляет измениться тебя, и так как нет рецептов как измениться, в лучшую или худшие стороны (а, что это такое?), ты начинаешь метаться из стороны в сторону, обращаться к друзьям, Всевышнему. А кто вам поможет? Выбор за вами. Всевышний достаточно потрудился над нашим созданием, и Он вложил все, что да же посоветовать уже более нечего.

А что же я, что мне с моей сумою чувств, эмоций? Ни одно, самое прекрасное сознание не дает индульгенции для проникновения в подсознание. Туда, где есть только - Я и нет ограничений, придуманных чужими людьми в угоду самих себя, но не тебя.

И вновь минуло несколько лет. Как и прежде я с кочергой в руке ворошу огнедышащие угли своего сознания, пытаясь проникнуть в то неизведанное, куда стремишься, и от чего становится страшно.